При всем видимом несходстве различных типов древнего храма, его внутреннее устройство представляет в общих чертах неизменно один и тот же характер. В каждом храме неизбежно повторяются три главные его части – центральное помещение для молящихся, алтарь, примыкающий к нему с востока, и "трапеза", прирубленная с запада. Как бы ни был высок и могуч храм извне, внутри он совершенно не соответствует своему внешнему виду. И тот, кому впервые приходится видеть один из северных храмов-богатырей, бывает очень озадачен, когда, готовясь войти в исполинское, поднимающееся к небу помещение, внешним обликом которого он только что был так потрясен, - он неожиданно попадает в низкую и мрачную стройку, род сеней, вышиной редко более 5 аршин. Это и есть "трапеза" или собственно "трапезная", т.е. помещение для трапезы, но в народе сохранилось первое название, упоминаемое обычно и в древних актах. Отсюда низкая дверь ведет в главное помещение для молящихся, но и здесь тщетно было бы искать высоты, хотя бы несколько напоминающей "поднебесную" высоту шатра и его главы. Здесь потолок лишь на аршин, много на два, выше трапезы, и не только нет и помина о шатре, но и до его повалов потолок никогда не доходит. Суровые стужи и жесткие ветры заставили ограничить помещение храма обидно тесными рамками и низвели все потрясающее величие его шатров, кубов, бочек, теремков и глав на степень простой декорации. Это особенно ясно видно на разрезах различных церквей, где невзрачные клетушки внутренних помещений кажутся точно крошечными сердцевинами гигантских орехов, обросших невероятной толщины корой и чудовищными наростами.
Не следует, однако, думать, что входящего внутрь храма ждет одно только разочарование. Иные из них и внутри производят неотразимое впечатление и иногда прямо поражают своей суровой простотой, на фоне которой тем тоньше и изысканнее играет то скромное убранство, которое сосредоточено главным образом на иконостасе. Иконостас – почти единственное место внутри храма, где народ, столь чуткий к узору и ритму, давал волю своему декоративному инстинкту. И действительно, трудно придумать сочетание более удачное, нежели ряды этих чудесных икон, играющих красивыми красками, словно переливающихся самоцветными камнями, кое-где тронутых золотом, - и эти строгие иссиня серые бревна стен.
В глубокой древности иконостасов, в современном значении этого слова, не было. В каменных храмах алтарь отделялся, как и в Византии, низкой стенкой с оставленными в ней дверями, и ярусы икон выросли только с течением времени. То же было, конечно, и в храмах деревянных. Вероятно, первоначально была и в них стенка в несколько венцов, отделявшая храм от алтаря, с тремя отверстиями для врат. На стенке была полка, на которую ставились иконы. Когда число этих полок, или "тябл", в каменных храмах увеличилось, то то же произошло и в деревянных. Такое примитивное устройство встречается теперь уже чрезвычайно редко, и на сравнительно ближнем Севере оно сохранилось только в Спасо-Преображенской церкви в Кокшеньге Тотемского уезда [ныне – Вельского района Архангельской области] и во Владимирской – в Белой Слуде Сольвычегодского уезда [ныне – Красноборского района Архангельской области]. В последней иконостас испорчен новыми вратами и иными позднейшими наслоениями и не дает уже впечатления той безусловной нетронутости, которая каким-то чудом существует в Мезенском соборе. Как главный иконостас, так и левый придельный должны быть оберегаемы как исключительные подлинно священные реликвии от древнейших времен. Оба иконостаса сами по себе не так древни, по всей вероятности, не древнее конца XVII века, но, благодаря отдаленности Мезени от всех центров тогдашней культуры, они, несомненно, воспроизводят типы, восходящие к отдаленным векам – к XV, а быть может, и к XIV столетию. Близкий к ним по типу иконостас сохранился еще в одной церкви на Мезени – в селе Лампожне [Мезенского района Архангельской области]. Алтарная "двойня" этой церкви, как мы видели выше, ясно обрисовывается как снаружи, так и на плане. Между тем при входе в церковь это не бросается в глаза, и храм производит впечатление однопрестольного, так как для обоих алтарей иконостас общий. Только стоящий посредине столб с приставленным к нему огромным образом Спаса дает намек на двупрестольность.
В обоих иконостасах брусья "опушены" узорчатыми досками, слегка раскрашенными. Самые иконы, к сожалению, настолько испорчены, что местами совершенно утратили слой краски, отлупившейся вместе с грунтом, но все же и нынешний вид их дает возможность ясно представить себе иконостас в старину.
В восьмигранных шатровых храмах "тябла" перегибались по граням и занимали три стены восьмерика, а в крестчатых храмах с двумя прирубами с севера и юга захватывали еще по одной стенке прирубов. При такой системе получился тот пятистенный иконостас, который сохранился до сих пор в Кокшеньге. Превосходный трехстенный иконостас есть в большой церкви в Зачачье Холмогорского уезда [ныне – Холмогорского района Архангельской области]. Это уже не архаический иконостас, состоящий из простых полок, а целая иконостасная композиция, в которой иконы распределены по ярусам в строгом порядке, принятом русской церковью. Сначала идут иконы местные, потом праздники, еще выше апостолы, и над ними пророки. Иконы стоят уже не просто одна подле другой, а отделены вертикальными брусьями с узорными колонками. Иконостас этот, несмотря на различные поновления XVIII века, производит глубокое впечатление, ибо проникнут строгим молитвенным духом, передающимся входящему в храм. Отношения верхних фигур к нижним рассчитаны так удачно, что уменьшающийся кверху масштаб их дает впечатление перспективного сокращения, отчего храм почти вдвое вырастает в вышину. Впрочем, потолок его и без того значительно приподнят по сравнению с другими.
Важная информация:
Римский театр императорской эпохи
В I в. до н. э. республика в Риме пала. После убийства Цезаря и победы над Антонием в 31 г. до н. э. императором в Риме стал Октавиан, получивший впоследствии почетное прозвище Август ("Священный"). Август хорошо понимал обществ ...
Развитие карикатуры в Советском союзе
В прошлые, советские, времена бытовала шутка: если вы шутите смешно, это - юмор; если не смешно - это сатира. И с сатирой, и с юмором при советской власти всегда было туго, как, впрочем, и с колбасой, книгами, мебелью, обувью и т.д. То же ...
«Оптика физическая» и «оптика интеллектуальная»: С.И.Вавилов и Эмиль Жебар
Что общего у Афин и Иерусалима? Что общего у французского медиевиста и русского физика?
В 1947 г. президент Академии наук СССР Сергей Иванович Вавилов (1891-1951) поставил на полку своей библиотеки очередное приобретение – книгу французс ...
Навигация