Желтая смородина потянется
Ветками в раскрытое окно.
Все худое где-то там останется,
Светлое останется со мной…
Мать моя затопит печку русскую,
Заиграют блики на стене.
Треск поленьев деревенской музыкой
Отзовется с дремою во мне…
Сюжетная зарисовка эпизода из юности обретает здесь бытийное содержание: образ "страшного ледохода" с "безумством вод" несет интуицию о бурлящем и сбивающем с Пути "житейском море" и одновременно – о чуде Господней помощи: "Спас Господь! Не похоронен заживо, Лед сошел, и отпустило дно…"
Лирический герой о.Романа нередко предстает в образе странника, смиренно и вдумчиво воспринимающего "промоины", "бугры", "обрывы" земного пути личности и нации. В стихотворении "При слове "сорок" что-то оборвалось…" чувствование глубинного антиномизма "бранимой, ненавистной и любимой" "пути-дороги" жизни таит в себе напряженное стремление сохранить духовные ориентиры пути и выводит, по существу, к прозрению драматичной "зигзагообразности" истории жизни души, народа, человечества: "Забыв Фавор, взирая на Парнас (И все-таки, скорбели о вершине, Заглядывая в пропасти не раз)…"
В стихотворении же "Полоскают меня други ближние…" образная антитеза символизирующей индивидуальный жизненный путь героя "свечи догорающей" и "метели-пурги" – энтропийной стихии жизни, истории – невольно наполняется пастернаковскими обертонами, идущими от мотивов "Зимней ночи" ("Мело, мело по всей земле…"). Но если у Пастернака подчеркивается настойчивое противостояние горения свечи разбушевавшейся метельной стихии современности, то в стихотворении о.Романа ядром нравственной позиции оказывается отказ от своей "самости", мудрое приятие Промысла, действующего и в "тьме кромешной":
И пути мои позавьюжены,
И следы мои похоронены.
Не о том печаль – дело Божее,
Все покроется Высшей Милостью…
Стержнем Пути в песенной поэзии о.Романа оказывается его устремленность от земного к горнему, сквозь тернистый путь скорбей, падений и "спотыков" к чувствованию чуда Божьего мира, прозрению тайны райского блаженства, "небесного молчания вершин" – в стихотворениях "Жизнь прожить – не поле перейти…", "А я уже стою над перевалом…". Примечательна перекличка мотивов первого из них ("Жизнь моя! Как будто и не жил! Что-то я сегодня загрустил, Стоя одиноко у межи…") с философской элегией Есенина "Не жалею, не зову, не плачу…" Однако там, где у Есенина происходит драматичная борьба унылой Богооставленности оттого, что "все пройдет, как с белых яблонь дым", и благодарения судьбе за то, "что пришло процвесть и умереть", – у о.Романа слышится уверенность в христианском осмыслении земного пути как приближения к Вечности: "А лазурь такая впереди, Что не жаль прошедшего пути" .
В стихотворении же "Надмирный Путь лампадно просветлен…" рисуется таинственный вселенский пейзаж, образ "небесного пути", обращающего "Благую Весть" о Творце на "грешный дол" и человеческую душу. Духовный восторг, рождающийся в соприкосновении пути личности с небесной "Премудростью", в благодатном "обожении" души, на словесном уровне выражен здесь в повышенной экспрессии сравнений ("Надмирный Путь… струится, как молитва боголюбца"), поэтике неординарного словообразования ("лампадно просветлен", "творение апостольствует нам", "не сиротите, обожите души"), а также в особой функции написания многих слов с заглавной буквы, в целом характерного для поэзии о.Романа и придающего соответствующим образам священный смысл ("Небеса", "Таинство великой Тишины", "Красота, не взысканная нами" и др.). Признаки лирической медитации органично соединены в стихотворении с жанровыми элементами проповеди, непринужденного назидания:
Надмирный Путь лампадно просветлен.
Струится, как молитва боголюбца.
И звездам тесен чистый небосклон, –
На грешный дол Благою Вестью льются.
Оставь земное. Выйди к Небесам.
Расстанься на немного с суетою.
Творение апостольствует нам,
А мы закрыли души на святое…
Онтология Пути сопряжена в поэзии о.Романа и с прозрением судеб России в истории и современности, глубин и кризисных явлений русского духа. Песни о.Романа о России характеризуются модальностью прямого пастырского обращения к соотечественникам, соединением художественного и публицистического начал.
Странствия по России, пронизанные молением за родные края, становятся для лирического героя и путем покаянного самоуглубления: "За все свое, несытая душа, Я обречен, как Вечный Жид, скитаться…". Символика же пространственных образов сводит воедино тоскующие без покаяния "неуютные края" Отечества и жаждущую исцеления человеческую душу: "Земля моя, ты, как душа моя, Таишь и благодать, и безысходность…". В стихотворении "Я к вам приду от северных земель…" герой – "запыленный, неузнанный скиталец" по Руси, ощущает свою причастность ее крайним, северным пределам, "метущей российской пурге", напоминающим о суровых потрясениях на историческом пути.
Важная информация:
Скульптура в храмах и погребениях
В искусстве Древнего царства огромную роль играла скульптура. Обилие статуй в гробницах и храмах диктовалось нуждами погребального ритуала: статуи, изображавшие усопших, служили вместилищем их душ, их наличие в гробницах было непременным ...
Сибирский кинематограф 1896-1917 гг
Сибирский и российский кинематограф конца XIX - начала ХХ в. - интересная и малоисследованная страница истории культуры. Начало изучению кинематографии дореволюционной России положил Б.С. Лихачев монографией "Кино в России. Материалы ...
Государственный мемориальный и природный заповедник Музей-усадьба Л.Н.Толстого Ясная Поляна
В 1911 г. Софья Андреевна Толстая дважды обращалась к Николаю II с просьбой принять Ясную Поляну под охрану государства, но получила отказ. Было решено назначить вдове писателя пенсию, которая отчасти шла на содержание усадьбы. С. А. Толс ...
Навигация