Предлагаемая книга представляет собою ряд этюдов по психологии русской интеллигенции XIX века, преимущественно по данным художественной литературы. На первый план выдвигаются тут так называемые «общественно-психологические» типы, каковы Чацкий, Онегин, Печорин, Рудин и др. {Овсянико-Куликовский 1910)37.
Производится двойная подмена: вместо реальных людей и исторических типов рассматриваются литературные герои, результаты же этого анализа выдаются за исследования самой «жизни»: Онегин с Печориным оказываются не литературными персонажами, а общественно-психологическими типами. Так, и для В. Кормера интеллигент — это, с одной стороны, Смердяков, а с другой — доктор Живаго (последнего он также решительно осуждает, более того: доходит до утверждения, что весь роман посвящен обличению интеллигента Живаго).
Противника интеллигенции выдает все тот же интеллигентский дискурс: в духе Чернышевского, Добролюбова или даже Писарева Кормер судит и осуждает литературных персонажей как живых людей. Это же характерно и для других антиинтеллигентских авторов, многие из которых были профессиональными литературоведами. Так, М. О. Гершензон в своей «Мудрости Пушкина» выдвигает принцип искренности, согласно которому все написанное писателем имеет жизненные (в первую очередь — биографические) источники, этика подменяет эстетику, фактография — поэтику; Г. С. Морсон трактует героев Достоевского и Толстого: не как литературных персонажей, а как живых людей и т. п.
Итак, интеллигент — это, в первую очередь, литературный тип (вроде пресловутого лишнего человека — не случайно, что эти типажи интерферируют), литературна его сущность, литературно происхождение. Откуда, к примеру, взялось само слово «интеллигент»? Вообще говоря, неизвестно 38, но говорится об этом обыкновенно в том духе, что у Святополка-Мирского где-то сказано, что у Боборыкина в каком-то романе какой-то персонаж произносит это слово — интеллигенция происходит из слов, сказанных по поводу слов, сказанных по поводу слов еtс.
Это уже не просто литературность, а мифология: миф о происхождении ниоткуда, рождении из ничего. Истоки интеллигенции неизвестны, генеалогия ее фиктивна и фантастична. Мифологичность пронизывает все мироощущение интеллигенции с ее утопическим эсхатологизмом, профетизмом, постоянными мифическими страхами и специфическими интеллигентскими суевериями 39. Весь интеллигентский дискурс в основе своей глубоко мифологичен и все рассмотренные выше его параметры суть своего рода мифологемы.
Мифологнчна и интеллигентская авторефлексия, правда мифология здесь иная. Интеллигентский дискурс принципиально прогрессивен (в этимологическом смысле этого слова), он направлен вперед, из ничего — во все, из прошлого — в будущее, кодируемое в терминах утопии и эсхатологии. Метаинтеллнгентский дискурс, напротив, регрессивен, в основе его лежит мифологический комплекс золотого века. Интеллигенция, царственная по своему происхождению (она — детище Петра I), имела блистательное прошлое, которого современная интеллигенция не достойна, как и самого своего имени.
Если с точки зрения исходного интеллигентского мифа интеллигенция — новые люди, малый остаток — переживет гибель (старого) мира и узрит новое небо и новую землю, то рефлектирующая интеллигенция разрабатывает противоположный миф: интеллигенция умерла, а жизнь продолжается. Впрочем, тут же, как правило, добавлялось: интеллигенция мертва, но она возродится. Профетизм интеллигентского дискурса проецируется и в область рефлексии. Весь этот комплекс встречаем уже у Герцена в связи с подавлением очередного польского восстания:
Т. е., конечно же, известно — от нем. Intelligenz (а не франц. intelligent, как это иногда утверждается исключительно с целью тут же начать рассуждения о несводимости, самобытности и т. п.), но это как бы не в счет. А. Л. Осповат обнаружил, что за полвека до
Боборыкина, в 1836 г., это слово употребил Жуковский.
Последнее обстоятельство, впрочем, может быть истолковано и иначе: наличие специфических суеверий характерно для группировок по профессиональному принципу, каковой интеллигенция как правило не считается.
Мы думали, что наша литература так благородна, что наши профессора как апостолы, мы ошиблись в них, и как это больно; нас это возмущает, как всякое зрелище нравственного падения. Может быть, нам придется вовсе сложить руки, умереть в своем а раrte прежде, чем этот чад образованной России пройдет . Но зерна, лежащего в земле, эта буря не вырвет и не затронет Восходящей силе все помогает — преступления и добродетели; она одна может пройти по крови, не замаравшись, и сказать свирепым бойцам: «Я вас не знаю, — вы мне работали, но ведь выработали не для меня» .
И в дальнейшем кто только и по какому только поводу интеллигенцию не хоронил: Достоевский предсказывал ее скорый конец в связи с реформой 1861 г., «Вехи» в связи с революцией 1905 г., «Из глубины», послереволюционное продолжение «Вех», — в связи с революцией 1917 г.; эмигрантская публицистика 20-30-х гг. — в связи с тем, что продалась большевикам; советская публицистика того же периода — в связи с тем, что продалась еще кому-то и т. д. вплоть до наших дней. Последнюю вариацию на эту тему я услышал от А. Д. Синявского в его Гарримановских лекциях весной 1996 г. в Нью-Йорке: интеллигенция мертва, т. к. продалась Ельцину, остатки ее были расстреляны у Белого дома. И почти всегда эти филиппики и анафемы над пустующим кенотафом русской интеллигенции завершались чуть ли не заклинаниями: преобразись и воскресни. Так, в 1959 г. патриарх «серебряного века» Федор Степун писал:
Важная информация:
Синкретизм
Синкретизм — в широком смысле этого слова — нерасчлененность различных видов культурного творчества, свойственная ранним стадиям его развития. Чаще всего однако термин этот применяется к области искусства, к фактам исторического развития ...
Искусство кинорежиссера Педро Альмодовара и культурный мир испанского барокко
В современном киноведении, помимо традиционных семантических и концептуальных подходов к кинопроизведениям, прослеживается тенденция поиска новых способов анализа, и, с нашей точки зрения, одним из таких перспективных подходов является ку ...
Пергамский Алтарь
Галаты были воинственным варварским племенем, вторгшимся в Малую Азию. Могучие сирийские цари, считавшие себя наследниками Александра Македонского, предпочитали платить галатам дань, но не идти на риск сражения.
В 230 г. полчища галатов ...
Навигация