20 января 2005 великому итальянскому кинорежиссеру Федерико Феллини иcполнилось бы 85 лет…
Разве этот юбилей — тема для православного издания? Близок ли нам этот человек — один из столпов современной европейской культуры, весь европеец, весь родом из ХХ столетия, один из тех, кто создавал ХХ век, тот самый век, которого многие из считающих себя православными боятся и не спешат признать его своим…
Не будем говорить много, не будем никого вызывать на дискуссию. Скажем только то, что считаем совершенно необходимым. Феллини жил, непрестанно ощущая рядом дыхание двух бездн: небесной, светлой, полной любви, мира и творческих сил, и адской — мрачной, запутанной, все разрушающей, губящей, в которой всякое творчество задыхается, не успев родиться… Почти в каждом его фильме (в большинстве!) среди героев присутствует ангел и бес — чуть-чуть закамуфлированные под нечто земное, но только чуть-чуть, наметанный глаз находит их сразу.
Вот ангелы: старенький монах в «Ночах Кабирии», девочка из придорожного кафе в «Сладкой жизни», девушка на раздаче минеральной воды в «8½», арфистка в «Репетиции оркестра»… Ангел — эпизод на пути главного героя фильма, внезапно распахнувшееся перед ним небо. Ангел не поучает, не диктует свою волю главному герою, — он просто светит, и главный герой невольно тянется на этот теплый свет, останавливается, очарованный и потрясенный… Феллини никогда не пережимает сцены явления ангела, никогда не впадает в пустую патетику и риторику, единственная его цель: добиться того, чтобы образ светился и грел, чтобы зритель вместе с главным героем внезапно вздрогнул от счастья.
Вот феллиниевские бесы (они не всегда имеют человеческий облик): в «Ночах Кабирии» это фокусник-гипнотизер, в «8½» — отвратительного вида старикашка-кинокритик, в «Трех шагах в бреду» — девочка-подросток с жутким накрашенным лицом старой подзаборницы; а в «Репетиции оркестра» бес появляется в облике чугунной «бабы», которой ломают старые дома, а в «Сладкой жизни» — в образе огромного дохлого ската, ужасного и зловонного… В отличии от ангела бес стремиться подавить, подчинить себе волю главного героя: фокусник гипнотизирует Кабирию, кинокритик настырно уговаривает режиссера Ансельми бросить всякую работу и «застыть в великом молчании»… Бес старается быть убедительным и обольстительным, он изо всех сил тащит за собой героя… Так же как и ангел, он — лишь эпизод в фильме, но в отличии от ангела каждую секунду своего пребывания на экране он стремится использовать наиболее продуктивно, он работает, ангел же — только светит. Кто из них победит?
И вот тут-то наступает черед главного героя. Он должен выбирать, он своим выбором определит победу темных или светлых сил. Вот финал «Сладкой жизни»: здесь тема решающего выбора звучит наиболее ясно. Журналист Марчелло Рубини, устав искать настоящую любовь, настоящую веру, настоящую работу, рушил махнуть на все рукой и плыть по течению. После пьяной и разгульной ночи он выходит на берег моря, где лежит огромная разлагающаяся туша рыбы-ската… Она страшна, она завораживает своей чудовищностью, она вызывает у присутствующих болезненное, извращенное любопытство… Полупьяная компания столпилась вокруг ската… Вдруг вдалеке появляется ангел — уже знакомая герою девочка из кафе. Как всегда светлая, лучистая, она что-то говорит Марчелло, делает какие-то знаки, чего-то ждет от него, но за шумом прибоя голос ее не слышен… Марчелло умиленно улыбается, но — нет, не слышу, не понимаю, не пойду к ней. И, пожав плечами, он бредет туда, где на песке распласталась страшная зловонная туша… Выбор сделан.
Важная информация:
Римский театр императорской эпохи
В I в. до н. э. республика в Риме пала. После убийства Цезаря и победы над Антонием в 31 г. до н. э. императором в Риме стал Октавиан, получивший впоследствии почетное прозвище Август ("Священный"). Август хорошо понимал обществ ...
Русская история в стихах и песнях: поэзия Александра Городницкого
С жанровой точки зрения в данном "цикле" выделяются такие образования, как исторические портреты, обрисованные с той или иной степенью детализации; "ролевые" стихотворения и песни, которые связаны со вживанием "из ...
О скептицизме в критике
Eсли прав Сергей Чуприн, и "критика - это критики", то скептицизм в критике - скептик. Вариации столь почтенной породы homo sapiens разнообразны, но сущность всегда и везде одна: сомнение, сомнение и еще раз сомнение. Способност ...
Навигация